Кстати, Юля, Пьер де Кастельно "качал права" вполне прилюдно. Во время собрания местных феодалов у Раймонда. Этим самым он пытался видимо сразу определить, кто за кого, и расколоть возможный союз южан.

Юля, у меня объявилась еще одна юная племянница, девушка на выданьи, хороших манер - ты ее не знаешь, она пришла по рекомендации, и скоро с тобой свяжется. Всем быть готовым к семинару по истории и культуре Альбигойи, который ориентировочно назначен на 9 или 16 февраля, по мере того, как выздоровеет Алина Владимировна.

Эсько, чем быстрее, тем лучше.
Можно пообщаться на тему. На танцах или на хоббитке, мяу?

Скажите пожалуйста, если семинар таки будет 9-ого, то в какое примерно время?

Лазил по Альдебарановской библиотеке. Нашёл там интересную книгу для загрузки.

Жозеф-Франсуа Мишо
История Крестовых походов
(1825-1826 г.)

Аннотация

Трехтомная «История Крестовых походов» Ж.-Ф. Мишо (1767-1839) еще при жизни автора заслужила репутацию классической. Мишо сумел с подлинным мастерством художника представить широкую панораму религиозных войн XI-XIII вв. и сделал это настолько объемно и впечатляюще, что и сегодня, в обстановке нового тура религиозно-этнических катаклизмов, его книга не утратила актуальности. В предлагаемом переводе учтены изъяны предыдущих переводов и сделана попытка при значительном сокращении текста сохранить все особенности незаурядного таланта автора. Книга снабжена приложениями, подготовленными Ж.-Ф. Мишо, иллюстрациями Г. Дорэ и «Картой Крестовых походов», составленной переводчиком.

Перевод: Анатолий Левандовский

Вот ссылочка: http://lib.aldebaran.ru/author/misho_zh … h_pohodov/

Сегодня только выяснила. Мне 32. Так что будем вместе флиртовать общаться с молодыми людьми. Грифон, ты это не читал)))

на семинаре не был - отсутствовал в Харькове...

Отредактировано andelion (2008-02-17 20:02:17)

Позвольте представиться, Фалин де Монтиньи. Пятнадцатилетняя дочь Гийома де Монтиньи. Девушка на выданье.

Игра прошла...
Постигровой синдром проходить не желает...
Пишу отчет...
Вспоминаю, как дышать
Слушаю Рыжего Канцлера "Раймон Седьмой"...
Спасибо всем
Подробности позже

Единственный момент, который я хочу отметить помимо самого отчёта – отсутствие на игре мастера. На игре присутствовал игротех, а мастера – не было. Мы играли в собственные замуты игроков. И, надо заметить, неплохо поиграли
…имена, имена. Лица. Терпеть не могу эту церемонию – всё равно их всех не запомнишь. Но традиция есть традиция, какой бы дурацкой она не была.
Имена, снова имена… лица. И вот я вижу одно лицо, одно имя… Урсула. Девочка года на три младше меня.
Ладно, оставим пока это. Я был прислан не за этим. Совсем за другим… И вот наконец прозвучало моё имя – патер Леонард фон Аугсбург, младший сын мелкого немецкого дворянчика – и заседание пресловутой Академии началось.
Тема дискуссии – что-то там о благочестии и любви. Куртуазно дискутируют Бернар де Вентадор, прославленный трубадур, который, попросту говоря, предлагает забыть обо всём ради земной любви, и дочь графа Раймонда Инди, которая ратует за любовь к Богу.
Я пытался слушать. Но смысла в этом было совсем мало, да и лицемерный шепоток аббата де Кастельно, папского легата, чьим секретарём я и являлся, порядком выводил из себя.
Я немного поговорил с присутствовавшими дворянами о катарах. Определённо, их вера колеблется – но при этом они католики. Странно… И ещё один момент – они все как один отказались покидать место заседания ради серьёзного разговора.
А в конце меня попросили высказаться. Весьма неприятно – я ведь не слышал почти ничего. Но, памятуя о необходимости играть роль сурового клерика я резко обрушился на месье Бернара – кажется, даже упомянул костёр. Все очень удивились – ибо речь к тому моменту уже шла о чём-то другом. Ну и дьявол с ним со всем.
По окончании этого безумия гости разбрелись, продолжая вести эти свои куртуазные беседы. Мне пришлось выслушать очередную порцию обвинений – продажа индульгенций, грабежи крестоносцев и прочая. Эта самая Инди даже привела мне катарскую цитату. И что с ней делать-то, а? Ну не сжигать же дитё на костре…
А ещё мне довелось поговорить о вере с некоторыми людьми. Да, они здесь знают католицизм удручающе плохо, а при словосочетании «добрые люди» делают круглые глаза и притворяются, что ничего не понимают.
Дамы осаждали меня довольно долго. Потом мне удалось поговорить наедине с Урсулой, она пожаловалась мне на недостатки своего образования и я не удержался от соблазна предложил ей услуги одного учителя, который был тут же, в Академии. За счёт Рима, разумеется. Аббат возник рядом моментаьно, я пересказал ему это всё, но поднял брови с видом: «Смотри, какой я хитрый план придумал!» Аббат понимающе кивнул и согласился. Понятия не имею, что этот старый пень себе придумал…
Мы говорили с ним о слабой вере здешних дворян. Сговорились ликвидировать одного из них на пиру. Аббат отдал мне порцию яда для рыцаря де Бри, самого подозрительного из всех, а заодно мы договорились подменять свои тарелки с соседскими для собственной безопасности.
Я ещё успел предупредить графа Раймонда о решительности Рима, когда грянул пир. На столе стояло МЯСО!!! Вот сейчас-то мы и узнаем, кто здесь катар… А заодно я воспользовался ядом. Не для де Бри, разумеется – для аббата. Но аббат Успел подсунуть свою тарелку Бернару, Бернар – ещё кому-то, а потом этому кому-то очень быстро сделали промывание желудка. Заодно госпожа Инди попыталась притворится отравленной, чтобы не есть мяса. Ну да с ней и так всё понятно…
После этого началось безобразие. Крики, беготня… да и я, честно говоря, был несколько шокирован своей неудачей. Не знаю, как я за собой  не уследил… но я напился. Помню, как обнимался с Реми и предлагал выпить графу Тулузскому… Фе.
Меня отвели в комнату и уложили спать. Я проснулся довольно скоро – с похмельем. И с окровавленным кинжалом в руке.
Дом гудел. Бедолага-трубадур таки допрыгался и получил свой кинжал в спину. А потом этот кинжал подбросили мне.
Что было дальше, я помню не слишком хорошо. Но потом явились солдаты графа и моего собственного эскорта, извинились, арестовали меня и заперли в монастыре. На пару часов. Для безопасности, ха! Аббат сообразил, что отравить-то пытались его.
Оттуда я написал записку. Урсуле. Она явилась, аккурат к моему освобождению…
Ну что ж, я к этому времени потерял голову окончательно. Я скинул капюшон, как это постоянно делал аббат, и наше сходство немедленно бросилось ей в глаза. Ещё бы – он ведь мой папочка. И я рассказал об инструкции вырезать всех, полученной в Риме. А ещё я пытался объяснится в любви. Но в этот момент появились граф Раймонд и аббат, а потому Урсуле пришлось срочно бежать. Я успел только взять у неё слово бежать вместе, если ситуация станет совершенно критичной.
А подозрение тем временем пало на несчастного де Бри. Того самого, которого хотел убить аббат. Был «суд». Был божий суд – калёное железо. Конечно, мальчик не выдержал. Потом его возвели на костёр – сомневаюсь, что в его вину верил хоть кто-то. Но к тому моменту все уже были основательно запуганы и считали, что лучше отдать Риму одного «катара», чем получить пятдесят тысяч крестоносцев под стенами Тулузы.
И снова вперёд выбежала эта девчонка, Инди. Она, кстати, собралась к тому времени в Ватикан. И заявила – не убивайте его, это я воткнула нож в Бернара! Всё окончательно скатилось в фарс.
Казнь отложили. Тем временем возник какой-то странный катарский проповедник, который доверительно сообщил мне, что это он убил Бернара – за отступничество. Мне к тому времени было уже всё равно, и я согласился казнить его вместо де Бри. Идиотизм.
А потом мы отошли в сторону с драгоценнейшим папочкой, будь он проклят. К тому времени у меня под рясой – под той самой рясой, в которую он меня всунул – был столовый нож. Короткая вспышка стали, и… свобода! Один удар – и прямо в сердце, как нас и учили. Скоро здесь будут крестоносцы, ересь будет выжжена, а я стану новым наместником Тулузы!
Я бежал быстрее, чем мог себе вообразить. Я нашёл Урсулы и сказал ей – это тот самый «крайний случай», скоро здесь будет кровавая баня!
Наши кони летели по дороге в Рим, и я упивался скоростью. Но потом, когда мы выехали за ворота, мы сбавили шаг. И я рассказал ей всё… бедная девочка, ведь это она подставила де Бри – только чтобы спасти свой любимый Прованс… А я… Словом, я даже не заметил, как она приняла яд.
Она умирала у меня на руках, моя бедная Урсула. И она так и не сказала, что прощает меня… Помню, как с ненавистью сорвал с себя рясу… но что это меняло? Помню, как мелькали мысли о кинжале… но что это могло изменить?
Мой наместничество ждало меня